Антон Свириденко: о мерах для развития торговли с восточными странами

Несмотря на рост профицита внешней торговли за январь-июль 2022-го в 2,5 раза, еще нельзя сказать, что России удалось полностью перестроить систему внешних связей с другими странами. На фоне роста экспорта в тот же Евросоюз, Индию и Китай мы понимаем, что это произошло за счет удорожания энергоресурсов, а не диверсификации поставок. Кроме того, по официальным данным (в этом случае от стран – торговых партнеров), несмотря на падение импорта из стран Евросоюза, не произошло адекватного его увеличения из государств, на которые возлагаются основные надежды, — Индии и Китая, наоборот, поставки оттуда снижались, и только в июле в случае Китая достигли прошлогоднего уровня.

Фактически старая система внешних связей работает еще по инерции, и под это инерционное движение, что удивительно, удалось перестроить внешнюю логистику — оборот перевалки в морских портах России за первые шесть месяцев этого года достиг 99,5% от аналогичного периода 2021-го. Тем не менее РФ стоит перед рядом вызовов, которые ситуацию следующего года могут сделать более острой.

В первую очередь, речь идет о системе расчетов. Если у США, Европы, Японии, даже Австралии есть своя валюта, за которую можно как покупать, так и продавать, то у России она только появляется. Первый камень брошен — расчет за газ в рублях, кстати, идея очень здравая и предлагавшаяся еще до санкций как метод интернационализации рубля и создания его рынка за рубежом. Ничего такого святого в долларе нет, это просто инструмент, а вот его качество зависит не от названия, а от тех свойств и сервисов, которые его сопровождают. Это ликвидность, это массовое сопровождение экспортных сделок США дешевыми кредитами, это скорость и надежность операций, это возможность его обмена на валюты других стран, развитая банковская инфраструктура работы с долларом, действующие инструменты факторинга и так далее. Надо констатировать, у рубля этого пока нет. И самое главное, с учетом концентрации на внутренних проблемах, долгое время может не появиться.

Возможно, надо решать вопрос кардинальным образом — через ускоренное внедрение цифрового международного рубля. Дело в том, что блокчейн-технологии делают возможным отказ от многих технических атавизмов, таких как системы платежных сообщений, учета движения денежных средств. Все это фиксируется в системе автоматически, что одновременно повышает скорость расчетов и поступления средств, удешевляет стоимость. Есть и проблемы — налоговый учет, раскрытие операций перед иностранными юрисдикциями, но при желании они решаемы, тем более в столь экстренной ситуации (вспомним, что недавно ВЭБ.РФ предложил золотой крипторубль).

Второе — это логистика. Казалось бы, в условиях отказа иностранных перевозчиков от работы с Россией надо ускоренно развивать свой собственный флот, однако это выглядит не очень реалистично. Российские суда могут перевезти только примерно 2,2% от нашего внешнего грузооборота, а цикл постройки судна — два-три года. В 2020-м заказчикам с российских верфей ушло 132 судна, из которых без участия бюджетных средств, денег госкорпораций и не в рамках государственных программ построено всего 20.

Да, российские верфи существенно нарастили выпуск судов по сравнению с 10-летней давностью, но это всё равно не те объемы, чтобы хотя бы на 50% за несколько лет заместить ушедших перевозчиков, которые обеспечивали большинство танкеров класса афрамакс, контейнеровозов и балкеров. И не надо этого пугаться. Отдача морских перевозок на откуп международному флоту — это еще советское решение, когда деньги решили вложить в модернизацию портов, а не флота. Поэтому здесь необходима стратегия скорее массовой покупки судов по миру и выстраивания подсанкционной работы с международными компаниями, как это в свое время сделал Иран. В части сухопутной логистики — это, конечно, Восточный полигон железных дорог и коридор «Север-Юг». Недавно мы слышали о запланированных $30 млрд на расширение российских путей ветками за рубежом. Это как раз представляется правильным решением.

Третье — создание торговой инфраструктуры с новыми партнерами, а именно системы договоров, которые позволят усилить российский несырьевой экспорт. Дело в том, что для отечественного машиностроения, пищевой продукции, металлургии в нейтральных или дружественных странах достаточно большие пошлины, которые мешают заходить на эти рынки. Да, в ответ на снижение пошлин там нам придется чем-то жертвовать здесь и допускать чужую продукцию на рынок, однако это объективная необходимость, так как откровенно невозможно, как мы уже увидели, заместить всё ушедшее с российского рынка своими товарами. Должен быть умный обмен торговыми преференциями — мы добиваемся допуска на рынки своих товаров, там, где они имеют перспективу, а в ответ предоставляем преференции торговым партнерам там, где это выгодно нам.

Комбинированная стратегия как наращивания своей внешнеторговой инфраструктуры, так и динамичного поиска тех инструментов и партнеров, которые могут с нами работать в новых условиях, похоже, станет российской стратегией определения нового места в международной экономике на несколько лет. Вопрос в том, что сама эта работа, ее анализ, координация и корректировка должны осуществляться в ежедневном режиме, что требует серьезного изучения тех институтов, которые эту работу выполняют сейчас, и, возможно, создания единого координирующего ведомства, которое сможет увязать все эти направления в единую систему.